Браун разбудил его через пять часов. Было темно. Единственный проблеск света — тускло-багровое мерцание угольков в очаге.

— Твой мул приказал долго жить, — сказал Браун. — Жрать готово.

— Как?

— Сварено и пожарено, как иначе? Очень разборчивый, да?

— Нет, я про мула.

— Просто лег и не встал. Видно же, старый был мул. —

— И извиняющимся тоном: — Золтан склевал глаза.

— Ага. — Этого следовало ожидать. — Ну да ладно.

Когда они уселились у одеяла, что служило здесь вместо стола, Браун еще раз изумил стрелка, испросив краткого благословения: дождя, здоровья и просветления душе.

— А ты веришь в загробную жизнь? — спросил стрелок, пока Браун подкладывал на тарелку ему три дымящихся кукурузных початка.

Браун кивнул.

— Сдается мне, это она и есть.